28 марта состоялась последняя беседа Гудериана с фюрером. Гудериан показал ему очередной геленовский доклад, и дело вновь окончилось скандалом. В своих мемуарах Гудериан описывает несколько таких сцен, как, например, 13 февраля: «Он замахал кулаками, лицо его покраснело, все тело сотрясалось… После каждого прилива ярости он принимался расхаживать взад-вперед по ковру, затем резко останавливался и вновь бросал мне в лицо обвинения… Глаза, казалось, были готовы вылезти у него из орбит, на висках вздулись жилы».
На этот раз, выплеснув гнев на Гудериана, Гитлер успокоился и скдзал едва ли не шепотом: «Генерал-полковник Гудериан! Состояние Вашего здоровья таково, что Вам в срочном порядке необходимо взять шестинедельный отпуск».
Об отстранении Гудериана Гелену стало известно на следующее утро. Он прекрасно понимал, что в скором будущем, очевидно, и его постигнет такая же участь. Ему также стало известно и о новых обвинениях в свой адрес: он якобы «нарушил отданный фюрером приказ», и ему больше не доверяют. Это был намек на докладную записку, которую Гелен направил в ОКВ. В ней говорилось о том, что изданный 22 марта приказ не был передан в группу армий «Курляндия», поскольку та к тому моменту оказалась в «котле», а «ненадежность связи сделала невозможным обеспечение секретности передаваемых распоряжений, поскольку они могли быть перехвачены неприятелем».
В конце концов Гелен понял, что руководство РСХА вознамерилось разделаться с ним. Именно поэтому он разработал финальный план отмщения. 28 марта, то есть в день отставки Гудериана, он послал в РСХА телетайпное сообщение, копию которого направил в ОКВ. Вот что в нем говорилось: «Анализ разведданных свидетельствует о том, что железнодорожные мосты через Вислу в Кракове, Деблине, Варшаве и Торни (Торуни) остались целы. Через эти мосты русским идет подкрепление как живой силой, так и боеприпасами. Разрушение, полное или частичное, этих мостов облегчило бы положение наших войск. Снабжение советского фронта по Одеру и Нейсе зависит от мостов в Варшаве и Торуни».
Гелен знал, что задача по разрушению этих мостов была возложена на подконтрольные Скорцени карательные отряды «Ост», в которые входило несколько уцелевших эскадрилий СС. Увы, ничего у них не получилось, и как только об этом стало известно Гитлеру, гнев его не замедлил обрушиться на головы руководства РСХА. Месть Гелена может показаться поспешной и необдуманной, ведь играть в такие игры было опасно — сколько его друзей поплатились за это жизнью: уже был расстрелян Ренне, а вскоре за ним последует граф фон Риттберг. Но, с другой стороны, решимость Гелена свести счеты с СС предстает и в ином свете. Он уже замыслил свой собственный план сдачи в плен к американцам. Если этот план удастся и американцам потребуются доказательства его антинацистских настроений, как нельзя кстати окажутся документальные свидетельства его натянутых отношений с РСХА. Гелен позаботился о том, чтобы подшить копию этой докладной в свою личную секретную папку, пометив собственной рукой: «Сохранить! Чрезвычайно важно!»
В течение нескольких недель он обсуждал с Бесселем и подполковником Бауном ситуацию, которая последует за крушением Третьего рейха. Гелен был убежден, что, как только Германия капитулирует, конфликт между западными державами и СССР станет неизбежным. Гелен считал, что на немецкой земле начнется новая война. И словно в подтверждение его мыслей к нему на допрос доставили двух захваченных в плен офицеров советской военной разведки ГРУ. Пленники признались, что они входили в состав одной из нескольких групп агентов ГРУ и НКВД, которые получили приказ проникнуть сначала в немецкий тыл, а затем пробраться к американцам и англичанам, «чтобы выведать, как Эйзенхауэр и Монтгомери готовятся к нападению на Советский Союз». Гелен принял эти утверждения за чистую монету, Бессель и Баун разделяли его мнение. С этого момента последний план Гелена перерос в настоящий заговор.
Абсолютно фантастический план, который он обсуждал с Бесселем и Бауном, обязан своим рождением тайной беседе Гелена с Гудерианом, которая состоялась накануне Рождества 1944 года. Гелен тогда посоветовал своему собеседнику убедить армейских командиров, что единственный способ спасти Германию от катастрофы — это немедленно сложить оружие перед армиями западных держав, вывести немецкие войска с оккупированных ими территорий на западе и северо-западе Европы, с тем чтобы обрушить удар на Советский Союз, даже если англичане и американцы при этом оккупируют большую часть Германии. А после устранения Гитлера и создания военного правительства во главе с Гудерианом или давним кумиром Гелена, фельдмаршалом фон Манштейном, немцы будут сражаться бок о бок с Западом. Гелен пребывал в уверенности, что Рузвельт, и особенно Черчилль — чьи воспоминания о военных действиях англичан против большевиков в 1919 году он читал с особым интересом, — охотно откликнутся на подобное предложение. Сегодня такого рода политическое мышление может показаться наивным, с другой стороны, Гелен не забыл, что в 1935 году имели место тайные встречи между немецкими и английскими генералами и что их объединяло общее понимание проблем, стоявших тогда перед миром. Проблемы эти, по мнению Гелена, остались неизменными: нацизм и сталинизм.
С присущим ему упорством Гелен взялся собирать материалы, которые он вскоре предложит в обмен на жизнь англичанам и американцам. Правда, для начала эти материалы предстояло выкрасть и при этом не навлечь на себя неприятности. Разумеется, прежде всего он мог предложить свой собственный бесценный опыт в качестве главы отдела «Иностранные армии — Восток», во-вторых, диверсионную сеть «Валли». В марте 1945 года в районе Вологды и Кубинска, вдоль железной дороги из Вологды в Москву, еще действовали диверсионные группы геленовского «восточного отдела» «Валли» и «Цеппелина» общей численностью около двухсот человек. Под Владимиром и Рязанью, к северу и югу от Москвы, скрывалось несколько отрядов «Цеппелина». Под Брянском и Орлом бродили остатки власовских отрядов — не совсем надежные, но сбрасывать их со счетов еще было рано. На Украине, под Киевом и Харьковом, а также на бывших польских землях, под Львовом, Каменец-Подольском, Луцком и Ровно, сохранились хорошо вооруженные и дисциплинированные отряды украинских националистов. Ну а козырной картой в этом списке станут — помимо данных о его собственных агентах в восточной части Германии и в тех районах, которые окажутся советской оккупационной зоной в ближайшие недели, — собранные им досье о военном и экономическом потенциале Советского Союза. Это будет неплохой подарок, и западные державы вряд ли от него откажутся.
Гелен поделился своими соображениями с Бесселем и Бауном, предложил им встретиться в конфиденциальной обстановке, чтобы обговорить детали разработанного им плана. Предполагалось, что штабы отдела «Иностранные армии — Восток» и «Валли», которые до этого располагались в Барнекопе, под Бранденбургом, будут переведены на юг, в Альпы. Таким образом, когда всему настанет конец, в том числе и так называемому военному отделу РСХА со всеми его шпионскими филиалами, геленовский «восточный отдел» окажется единственной уцелевшей разведслужбой в новой Германии.
4 апреля трое офицеров встретились в небольшом полупустом отеле «Квизиана» в саксонском курортном городке Бад-Эл ьстер. Гелен приехал из Цоссена вместе с Бесселем, несколько раз им пришлось проехать окольными путями, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание СД. Гелен был уверен, что за ними следят. В гостинице они записались как «доктор Шнейдер» и «герр Вест». Баун перевел свою службу в соседний Альдорф. Когда он присоединился к обществу Гелена и Бесселя в гостинице, уже было известно, что советские танки дошли до Вены, другие части Красной Армии вошли в Словакию, а армия маршала Жукова продвигается с боями к Эльбе.
Американская 3-я армия волной прокатилась по Тюрингии и уже вошла в Йену. Собственно говоря, в тот день американцы находились всего лишь в шестидесяти милях к западу, а передовые советские части — в ста милях к востоку от места их встречи. Конспираторы вряд ли были уверены, что им удастся в целости и сохранности вернуться в Цоссен.